АстроCимвол

Письмо другу. Обусловленность

Иногда нужно просто начать писать. Иногда некому говорить. Или то, что ты хочешь сказать, никак нельзя адаптировать ни для кого. Вот сейчас так себя чувствую. Возможно, это письмо тебе. Я бы так хотела поговорить с тобой. Но теперь я знаю, что могу делать это в любое время.

Мы с тобой очень любили все свои обусловленности. Наши тела, нашу музыку, наши шутки, фильмы, вещи. Никто так как ты, не умел культивировать и создавать фетиши. Каждая твоя вещь была священной, каждый поступок эпичным и знаковым.

Знаешь, очень много тупых вокруг. Мне приходится искать искры разума там, где раньше бы я просто прошла мимо. Ты бы сказал «брось их, они тупые». Но еще сказал бы «слушай, ты просто ищешь единочаятелей». Мне кажется, что среди них так мало реальных единомышленников. Иногда так кажется. Тебе хватило бы секунды чтобы понять, им нужны месяцы. При этом я все время думаю о том, что как классно, что я не одна. Что они со мной в этот тяжелый момент, когда нет тебя. Но еще я думаю о том, что с удовольствием послала бы всех нафиг и уехала в неизвестном направлении. И жила бы там одна. Долго и счастливо.

Но не об этом. Я хотела сказать, что мы с тобой были обусловлены и любили это. Теперь я, кажется, освобождаюсь от этого. И чем сильнее я освобождаюсь от этой обусловленности, тем сильнее я становлюсь похожа на тебя. Я начинаю любить мелочи, начинаю кайфовать от каких-то поворотов. Мне кажется, я обретаю способность оперировать предметами и временем все лучше и лучше.

Вполне логично мне следовать за тобой. И сейчас максимум куда я смогла последовать- это за границу жизни и смерти. Туда, где ты и жил всегда. Ты так хорошо знал эту зону сумрака- моменты, когда тебя нет, и неизвестно возникнешь ли ты опять. И потом выпрыгивание из этого сна сюда, в реальность. Реальность ли? Думаю, что этот вопрос- что реально вечный сумрак или активные видения этого мира- ты перестал себе задавать давным-давно, задолго до нашего знакомства.

Детка, я никогда не заходила так далеко. Я стала осознавать насколько иллюзорно и равностно проявление этого небытия, черноты и проявление многообразия жизни. И то и другое невозможно увидеть как господствующее. Одно не важнее другого. Это все знают в глубине души, но никто не хочет на этом фиксировать внимание. Почему-то все останавливаются, вместо того чтобы пройти еще глубже в это.

Я помню, что в детстве я хорошо осознавала это. Странную штуку, что сейчас я почему-то родилась и потом умру, и весь окружающий мир взрослых, который суетится что-то сделать, создать, добиться, все такое детальное и многообразное. Такой сюрреализм: с одной стороны выныривание из черноты и погружение обратно, а с другой- такой супер-мега-подробный мир, такая детализация задач и планов. Ну просто в голове у меня не укладывалось, как возможно одновременное присутствие того и другого.

А проблема только лишь в том чтобы признать равенство того и другого. Конечно, ребенок не может сделать этого, потому что взрослый мир для него слишком иллюзорен, чтобы в него поверить. Но когда мы вырастаем, то у нас есть все шансы изучить игру в подробностях, вовлечься по полной программе, спорить с теми, кто ничего не хочет делать, опасаться или не любить тех, кто «отсиживается» или пытается пролезть к вершинам «за красивые глаза», не делая достаточно усилий. Ах, как это все драматично. Какие мы все уязвимые, если нам показать картину, как ничтожество побеждает разум и тонкость, как жестокость пустота и страх обывателя разрушает тонкий инкрустированный мир поэта. Ах, какие мы пугливые.

Ребенку нет дела до всего этого соревнования тех, кто «заслуживает» с теми, кто «пустой, жестокий и темный». А вот когда мы вырастаем, то вовлекаемся по полной. Для кого-то мы становимся пустотой, а для кого-то светом в конце туннеля. И совсем забываем о том самом моменте: каждый вынырнул из пустоты и в пустоту вернется, и каждый свято верит, что игра важна. Те, на кого мы дико злимся и готовы убить, просто вспоминают про пустоту и смерть в моменты, когда мы что-то создаем, а когда мы сами хотим забыться, те другие становятся борцами за победу. Мы не совпадаем в формах, в фазах, в чем угодно.

Но мы все безусловно совпадаем в одном: небытие реально, начало жизни с ее впечатлениями- реально, и сюрреализм деталей игры- тоже реален. Мы абсолютно равны в самом главном- осознании темной пустоты и осознании жизненных впечатлений. Мы хотим быть ближе к реальности, но мы не знаем, что именно реально- та темнота, выход из нее и возвращение в нее, или все-таки наши попытки что-то создать, что-то улучшить, что-то довести до конца.

Глобально, мы все сомневаемся и не понимаем, что именно реально- одно или другое. При этом в разное время мы уверены, что реально то, на чем в данный момент сфокусировано наше внимание.

Теперь, детка, я знаю, что реально. Мне кажется, что я, наконец, поняла. Реальна и та чернота, из которой мы рождаемся, и куда мы уходим, а также реальна эта иллюзорная жизнь, такая обусловленно-спортивно-энергичная. И то и другое одинаково реально. Нет никакой возможности что-то поставить выше. В то же время, и одно и другое- нереально. И тоже одинаково нереально.

Ни пустота, ни форма нереальны. Так жаль, но в этой битве никто не победит. А на лаврах спокойствия и умиротворения некому полежать. Ведь борьба и спокойствие существуют, только пока наше внимание смотрит на них. Само внимание, которое смотрит на них, одновременно и существует и не существует.

Теперь, детка, я знаю, что больше ничего и никого не буду бояться. Теперь я знаю, что нет ничего кроме вечного оргазма и приятнейшего ощущения разливающегося по телу тепла. Нет ничего, кроме пиратского азарта отнять чужое, то, чего ты не заработал. Нет ничего, кроме любви, когда мы яростно топим друг друга в небытие собственного тела и сознания: я убиваю тебя, твою личность и твои мужские ценности в своих женских, убивая этим нашу любовь. Нашу бесконечную любовь. И я больше не боюсь.